Вырезка из "Летописи" Яхьи Антиохийского
о великом князе Владимире I Святославиче

Отрывок №4

…

И взбунтовался открыто Варда Фока и провозгласил себя^[1]По чтению В. «был провозглашен», что едва ли не лучше,
так как при деийтвит. залоге следовало бы ожидать
скорее ***, как и стоит у ал-Макина, стр. 251, чем
***. царем в середу, день праздника Креста, 14 Айлуля (Сентября) 1298 (987), т. е. 17 Джумады I 377^[2]Число только в А. — Ал-Макин дает только мусульманскую
дату, не указывая числа месяца и дня недели, и пишет
Джумады II вм. Джумады I. — 14-ое Сентября 987 действительно
приходится в середу. По Кедрину, II, 438,15 это происходило
15 Августа. овладел страною греков до Дорилеи^[3]Дорилея. В тексте — Д-р-у(о)-ли-а ***. Якут (Geogr.
Worterb. II, 571) предписывает произношение *** Дараулийа,
руководствуясь очевидно только приводимым им же стихом
Абу Теммама, в котором такое произношение требуется
размером. Дорилея, Dorulaion лежала в северной Фригии
и отожествляется с нынешним Эскишехром. — Хрисополь
в наших списках передается м. пр. весьма удачно через
‘х-р-су(о)-б-ли. Принимая во внимание, что 14
Сентября Фока объявил себя царем, и что это, по греческим
известиям, происходило в Каппадокии, нужно будет время
прибытия его войск к Хрисополю отнести приблизительно
к концу 987 года. и до берега моря, и дошли войска его до Хрисополя. И стало опасным дело его и был им озабочен царь Василий по причине силы его войск и победы его над ним. И истощились его богатства и побудила его нужда послать к царю русов — а они его враги, — чтобы просить их помочь ему в настоящем его положениии. И согласился он на это. И заключили они между собою договор о свойстве и женился царь русов на сестре царя Василия, после того как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ [24] его стран а они народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону и не признавали никакой веры. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов и они окрестили даря и вех, кого обнимали его земли, и отправил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране русов(Большая сноска) И когда было решнво между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились. с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою морем и сушей, в Хрисополь. И победили они Фоку и завладел царь Василий приморскою областью и захватил все. суда, который были в руках Фоки. И уже послал царь Василий, после того как войска Фоки расположились в окрестностях города Константинополя и завладели областью востока, магистра Таронита морем в Требизонд. И собрал он людей и направился к берегу Евфрата. И послал Варда Фока своего сына Никифора кривого^[4]Ниже (стр. 63,21) он назван «кривошейным» ***. — Фока
отправляет со своим сыном конечно и отряд войск и
тут показания Яхъи и Асохика дополняют и разъясняют
друг друга самым замечательным образом. У армянского
историка (a. Перев. Эмина, стр. 179.) Варда после
поражения Дельфинаса [208] (т. е. после битвы при
Хрисополе, где впервые участвуют присланные Владимиром
войска), относимого им к 437 году (нач. 24 Map. 988),
вдруг отпускает от себя иверийские войска, что кажется
на первый взгляд весьма странным. Но оно станет вполне
понятным, если иметь в виду известие Яхъи о поручении
данном Тарониту. Последний был, правда, разбит, но
все-таки благодаря этой весьма ловко задуманной экспедиции
часть войск Фоки была отвлечена и его силы таким образом
раздроблены. Самое отправление Таронита состоялось
вероятно почти одновременно с посольством к Владимиру. к Давиду, царю Грузии, владетелю города ал-Тай^[5]Под Давидом, царем Грузии, владетелем города ал-Тай
разумеется без сомнения Давид, куропалат таикский,
уже прежде помогавший Фоке. Слова «владетель города
ал-Тай» только в одном списке А. Что ал-Тай здесь
назван «городом», а не областью или страной — ошибка
уже самого автора, тем более впрочем простительная,
что другим арабам это имя было и осталось совершенно
неизвестным. В другом месте (стр. 27,3) сказано более
правильно: «владетель ал-Т-й’а». Опущению в
списке В. всего титула могло содействовать то обстоятельство,
что начертание *** «ал-Т-й» ни чем не разнится от
*** «ал-лети», т. е. ж. р. относительного местоимения
«который». Неученый, но с критическими наклонностями
переписчик, видя слово город (а. Слово город по ар.
женского рода.) и за ним знакомое ему относительное
местоимение, однако без принадлежащего к нему относительного
предложения подумал, что фраза в таком виде не имеет
смысла (что совершенно верно) и потому принял словечко
«ал-лети» и слово «город» за случайную вставку и счел
нужным их совсем выбросить. — В примечании 17-м к
ар. тексту стр. *** я предлагаю читать *** (т. е.
Ани) вм. ***. Из только что сказанного ясно, что это
примечание должно быть уничтожено. [209], чтобы просить у него помощи против Таронита. И отправил Давид с ним одного своего раба с тысячей всадников и пошли с ним также оба сына Бакрата, патриция, владетеля ал-Халидиата^[6]О Халидиате см. выше прим. 12, где сказано также о
двух сыновьях Бакрата., с тысячей всадников и столкнулись с Таронитом и разбили его. И дошла до них в эту пору весть о победе войск царя Василия над Фокою на море в Хрисополе,. И вернулся раб Давида грузинского со своими людьми и также оба сына Бакрата во свояси и оправдывались перед ним тем, что они уже исполнили то, чего он от них требовал, то есть, разбили Таронита. И разбрелось то войско, которое было при Никифоре, сыне Фоки, и он сам пошел к своей матери; она же пребывала в том замке, в котором был заключен Склир. И написал Варда Фока своему сыну Льву, которого он оставил своим наместником в Антиохии и предписал^[7]Это предписание Фоки о мерах против возможной «хитрости»
со стороны Агапия чрезвычайно любопытно. Оно, как
видно из хода рассказа, относится к тому времени,
когда войска Фоки уже потерпели первое решительное
поражение при Хрисополе. Весть о нем и о прибытии
сильного русского отряда поколебала веру Агапия в
победу Фоки и вот он начинает подумывать о том, как
бы себя очистить пред Василием, для какой цели лучшим
средством было конечно поднять антиохийцев против
Льва Фоки и этим доказать императору, что только необходимость
заставила его (Агапия) временно признать императором
бунтовщика Варду Фоку. Но на этот раз хитрая комбинация
честолюбивого патриарха не удалась. Слишком хорошо
изучил его характер Фока; понял его и сам император
— даже изгнание его из Антиохии Львом Фокой не оправдала
его в глазах Василия — и дело кончилось ссылкою и
затем вынужденным отречением от патриаршего престола,
услащенным впрочем хорошей пенсией. См. стр. 26,14
и 33,25. ему, чтобы он ухитрился выпроводить патриарха Агапия из города, дабы не пострадать ему от козней его. И пригласил его Лев выехать за город, [25] дав ему понять, что ему нужно беседовать с ним об одном деле, которое его озабочивает, т пригласил также многих из жителей Антиохии. И вернулся Лев в Антиохию и воспрепятствовал возвращению в город патриарха Агапия и тех, кто вышел вместе с ним. И было это в субботу 8 Адара (Марта) 1300 (989), т. е. 23 Зу-л-Кады 378^[8]Дата только в А. — Восьмое Марта 989 приходится в пятницу
и соответствует 27-му Зу-л-Ка’де 378, не 23-му.
Но если принять тут в тексте самое обыкновенное смешение
*** с ***, и *** с ***, то мы получим 2-е Марта, и
21-е Зу-л-Ка’ды, вполне соответствующие друг
другу. 2-е Марта 989 приходится в субботу.. И выступил царь Василий и брат его Константин со своими войсками с войсками русов и столкнулись с Вардою Фокою в Абидосе^[9]В А-б-д-в-а или А-б-д-у текста не трудно узнать Абидос., а это близко от берега константинопольского — и победили Фоку; и был он убит в субботу 13 Нисана (Апреля) того же года, т. е. третьего Мухаррама 379^[10]Христианская дата только в А., и был голова его принесена в Константинополь и там выставлена. И была продолжительность его бунта один год и семь месяцев.
…
В виду интереса, который представляет рассказ о крещении русского князя, подробный анализ его будет нелишним, тем более, что тут опять сокращения и изменения ал-Макина в значительной степени извратили смысл показаний нашего автора.

Читателя прежде всего вероятно поразит фраза (стр. 23,33) «и женился царь русов на сестре царя Василия» непосредственно следующая за словами «и заключили они между собою договор о свойстве». Это как бы стоит в противоречии с дальнейшими показаниями Яхъи, стр. 24,5. Из всего хода рассказа однако достаточно видно, что занимающая нас фраза есть лишь более точное указание на содержание договора, объяснение того, какого рода было свойство и что следовательно противоречия никакого нет. Всякое недоразумение на этот счет я мог бы устранить очень легко более гладким переводом. Стоило бы только, не изменяя нисколько самого текста, вокализировать (a. Гласных коротких в наших списках нет, да они и не имели бы никакого особенного значения если бы были.) слова *** несколько иначе, именно ***. Тогда перевод гласил бы так: [195] «…..договор о свойстве и женитьбе царя русов на сестре царя Василия». Такая вокализация и такой перевод грамматически в принципе вполне возможны, но я их не принял только потому, что подобное грамматическое сочетание плохо вяжется с синтаксическими особенностями нашего автора. У Яхъи встречается, правда, несколько примеров, где имя действия (масдар) управляет винит. падежом, хотя он и отделен от него родительным для выражения действующего лица, но в громадном большинстве случаев наш автор прибегает к предлогу ***, служащему, по удачному выражению туземных ар. грамматиков, для «укрепления управляющего слова» и заменяющему винит. падеж. И так как этот предлог у нашего автора весьма часто является даже там, где управляющее слово в нем вовсе не нуждается по правилам классической арабской речи, то мы должны предположить, что и в нашем месте по всей вероятности стоял бы предлог ***, если б автор слову *** хотел придать значение имени действия, а не глагола.

Слова « — а они его враги — » (23,30) сами по себе значат только, что русы в то время, когда к ним посылал за помощью Василии, были его врагами, но нисколько не определяют в точности положения дел, другими словами, не говорят нам, происходили ли тогда какие-нибудь военные действия между русами и греками, или нет. Могло быть и то и другое, если руководствоваться только смыслом слов « — а они его враги —». Если общая связь рассказа или сведения других источников заставляют предположить, что происходил тогда какой-нибудь поход русов, то занимающие нас слова будут заключать в себе указание на этот поход, если же связь рассказа и сопоставление с другими источниками приводят к заключению, что тогда не было никаких прямых военных действии, а было только враждебное настроение, то и подобному толкованию они нисколько не противоречат.

Арабское выражение, которое я передал словом «впоследствии» значит буквально: «в то, что после, т. е. в то время, [196] которое было после (этого времени, этого происшествия, этого дела и т. п.). Выражение это общеизвестно, оно употребляется у всех арабских авторов и совершенно соответствует русскому «впоследствии». Оно всегда указывает на то, что данное событие или действие происходило или произойдет не непосредственно за предшествующим, а по истечении более или менее продолжительного промежутка времени. Это конечно понятие весьма эластичное, но тем не менее достаточно внимательного чтения хотя бы наших извлечений из Яхъи, чтобы видеть как резко выделяется выражение «впоследствии» ((a. В связи с прошедшим временем оно в них встречается только один раз: стр. 59,23. Ср. 61,15 и сл. — На стр. 14,7, где я также поставил слово «впоследствии», в тексте стоит равносильная фраза «…мы изложим, когда начнем вновь» (т. е рассказ о судьбах Склира).) *** из бесконечного ряда «и», которыми в громадном большинстве случаев довольствуется Яхъя (совершенно согласно с духом арабской и вообще семитской речи) для связывания рассказываемых им событий, и которые я в своем переводе сохраняю педантически и без всякого милосердия к читателю. Совершенно такое же отношение наблюдается и в неизданной части книги Яхъи и — это можно сказать с уверенностью — у всех других арабских авторов. Вот почему употребление занимающего нас выражения в данном месте заслуживает внимания. Но особенную важность оно получает в связи с общим характером рассказа:

Автор начинает с того, что нужда и страх заставляют императора послать к царю его врагов, русов, чтобы просить у него помощи. Следующие строки(23,31—24,1) рассказывают результат посольства и содержание заключенного договора, по смыслу которого за присылку помощи русский князь должен был получить руку греческой царевны, но только после принятия крещения. Затем правильное течение рассказа прерывается. Автор сообщает несколько, к сожалению, очень [197] кратких сведений о русах, именно, что они народ великий и тогда не имели никакой определенной религии, но что впоследствии император отправил к ним митрополитов и епископов, которые окрестили царя и народ, и сестру свою, которая построила многие церкви. Покончив с этим отступлением, в котором автор очевидно забегает вперед, он возвращается к главному своему предмету и, чтобы не было никакого недоразумения на счет хронологической последовательности всех этих событий, он и тут не довольствуется простым связыванием одного предложения с другим помощью союза «и» ***, а ставит фразу «и когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также», т. е. когда переговоры кончились и договор о браке был заключен, прибыли также войска русов.

Большая сноска

Нет конечно никакой возможности хотя бы приблизительно определить цифрами, сколько времени прошло по мнению Яхъи между заключением договора и происходившими «впоследствии» крещением и отправлением царевны. По всей вероятности и сам Яхъя не нашел в своем источнике точных хронологических указаний на этот счет; иначе он не преминул бы их нам сообщит, ибо он к ним питал несомненное пристрастие. Но мы имеем полное право предположить, что в этом неизвестном нам пока источнике сообщались по поводу крещения русского князя такие сведения, хронологический результат которых Яхъя счел нужным выразить словами *** «впоследствии», не полагая возможным ограничиваться в данном случае простым союзом «и». Это указывает на то, что по сведениям источника Яхъи крещение происходило значительно позже заключения договора. Когда именно — это должно быть определено на основании показаний других источников, общих соображений о ходе дел и пр. См. нашу попытку ниже, стр. 217. Что же касается времени отправления посольства, то оно довольно ясно определяется словами Яхъи. Василий отправил послов, когда войска Фоки уже дошли «до [198] берега моря и до Хрисополя», что не могло быть ранее конца 987. Прибыли же они к Владимиру во всяком случае только в первые месяцы 988, и вернулись в Константинополь в сопровождении русских войск по всей вероятности позже 4 Апреля этого года, т. е. позже издания новеллы Василия в пользу монастырей. Трудно допустить, чтобы после прибытия значительного русского союзного отряда император мог говорить таким безнадежным и полным отчаяния тоном о своих постоянных неудачах, каким проникнут этот хрисовул. См. В. Г. Васильевского, 1. с. 123, строк. 18-20 и самую новеллу у него же в Материал. для внутр. истор. визант. госуд. (Журн. Мин. Нар. Просв. ч. 202, отд. 2, Июль 1879, стр. 229).

Ал-Макин, рядом с некоторыми другими менее существенными сокращениями и изменениями, пропустил именно слова *** «впоследствии», равно как и переходные, «когда было решено» и пр., отчего совершенно изменяется характер рассказа Яхъи, теряется всякая хронологическая определенность и получается представление, что брак и крещение состоялись еще до прибытия русских войск в Константинополь. Его рассказ в моем переводе помещен у А. А. Куника, О записке готского топарха, СПб. 1874, стр. 147 и в часто цитуемой мною статье В. Г. Васильевского, 140, куда я и отсылаю читателя для проверки моего отзыва о нем. Берлинская рукопись ал-Макина здесь вариантов не представляет, но турецкий перевод заслуживает некоторого внимания. В нем, независимо от изменений, вызванных строем турецкой речи, есть опять несколько вариантов, указывающих на то, что рукопись, по которой турок переводил, кое в чем разнилась от других списков ал-Макина, если только эти варианты не дело самого переводчика, что тоже возможно. Рассказ турка гласит (a. Л. 202b—203a. (обширная арабская цитата).): [199]

т.е. «Затем Варда Фока в Джумаде II 377 г. открыто взбунтовался, пригласил людей признать его за царя, овладел находящимися на берегу моря странами греков; его сила возросла так, что царь Василий, почувствовав сильный страх, истощив казну, собрав (a. Это непременно «lapsus» нашего турка, вм. «потеряв» или т. п.) войско, был принужден просить помощи у царя русов, хотя тот был его врагом. Царь русов согласился с тем условием, чтобы царь Василий дал свою дочь царю русов. Василий также согласился, но с тем, чтобы они (русы) стали христианами. До того времени русы не знали, что такое вера и закон. Царь русов согласился. Василий из греков послал (b. Так по смыслу. Но я не могу объяснить турецкое слово ***.) монахов и митрополитов и епископов. Они, сделав государство русов христианским, распространили Иисусов закон. С того времени до ныне русы — христиане. Затем царь русов, собрав большое войско, пришел и, соединившись с Василием, они напали с моря и с суши на Варду Фоку и победили Варду Фоку» и пр. [200]

У ал-Макина далее сам «царь русов со всеми войсками своими» отправляется «к услугам» императора. На эту черту нужно смотреть без сомнения как на комбинацию уже самого ал-Макина, сообразившего, что с войсками русов должен был непременно прибыть и царь их, или просто смешавшего царя с военачальником (a. Любопытно, что ал-Макин также и в рассказе о взятии крепости Ибрагима в Ра’бане (выше, стр. 153, прим. 102, В. Г. Васильевский 1, с. 136) заставляет самого императора прибыть, что не сказано у Яхъи, и что в данном случае очевидная нелепость.). Дальнейший рассказ ал-Макина совершенно испорчен. Первая победа при Хрисополе не отделена от второй при Абидосе, пропущены все вообще подробности об этих битвах и весьма любопытные эпизоды с Таронитом и Львом Фокой.

Из других до сих пор изданных или известных мне в рукописях арабских историков о крещении русского князя говорит только Ибн-ал-Атир, у которого несколько строк берет Димешки. Большая часть его рассказа в русском переводе напечатана уже у В. Г. Васильевского, 1. с. 146 и 147. Но я считаю не лишним привести его здесь в полном виде. Под 375 годом (24 Мая 985 — 12 Мая 986) у него читается следующее (b. Ibn-al-Athir, IX, 30-31.):

«Рассказ об освобождении Варда грека и о том, как кончилось его дело и о переходе русов в христианскую веру».

«В этом году Самсам-ал-даула освободил Варда грека. Об его заключении было сказано выше. И когда наступило это время (c. T. е. 375 год.) он освободил его и отпустил его и поставил ему условием, чтобы он отпустил большое число пленных мусульман и чтобы он уступил ему семь крепостей в земле греческой с их окрестностями и чтобы [201] ни он сам, ни же кто-нибудь из его людей не делали набегов на земли ислама, пока он (Вард) будет жив. И снабдил его всем, что ему нужно было, как то деньгами и прочим. И пошел Вард в страны греков и на пути своем успел склонить на свою сторону многих бедуинов и других и возбудил их жадность обещанием жалованья и добычи. И шел он, пока не остановился у Малатии. И взял он ее и усилился благодаря ей и тому, что в ней было из денег и прочего. И отправился к Вардису, сыну Леона, и обменялись они посольствами и порешили между собою дело так, что Константинополь с прилегающими землями на север от пролива будет принадлежать Вардису, а эта сторона пролива Варду, и поклялись друг другу и имели свидание друг с другом. И схватил Вардис Варда и заключил его. Потом он раскаялся и отпустил его, немного спустя. И перешел Вардис пролив и осадил Константинополь. И были в нем два царя, сыновья Армануса, то есть Василий и Константин. И он притеснил их и послали они тогда послов к царю русов и просили у него помощи и женили его на одной их сестре. И отказалась она отдать себя человеку неодинаковой с нею религии и принял он тогда христианство. И было это началом христианства у русов. И женился он на ней и пошел на встречу Вардису и они сражались и воевали. И был убит Вардис и оба царя утвердились в своей власти и послали к Варду и утвердили его во (владении) теми (землями) которые были в его власти. И жил он еще короткое время и умер. Говорят, что он умер отравленным. И правил Василий преимущественно (пред братом). И был он человек храбрый, справедливый, проницательный и длилось долго его царствование и воевал он с болгарами 35 лет и победил их и выслал многих из них из их страны и поселил в ней [202] греков. И оказывал он многие милости мусульманам и любил их».

Эта глава отличается тем же характером, какой имеют, как мы уже видели, все вообще известия Ибн-ал-Атира о византийских делах. Полное отсутствие точных хронологических указаний, избегание, по возможности, греческих собственных имен и некоторая отрывочность и неопределенность всего рассказа вызывают на большую осторожность при пользовании этими сведениями. Но нельзя отрицать, что он дает некоторые интересные подробности. Его показание, что цари утвердили Склира во владении теми землями, которые в данный момент были в его руках, есть может быть отголосок известия Яхъи, что Склиру были даны известные земли во владение (см. ниже, прим. 169). Слухи о насильственной смерти Склира также заслуживают внимания. Его источник по всей вероятности сообщал еще многое, чего он не принял, так как эти византийские дела интересовали его лишь не много, хотя все-таки более, чем других арабских писателей. Ибн-ал-Атир в свою очередь однако же умалчивает о прибывшем в 377 году в Каир посольстве греческого императора, о котором есть сведения у двух позднейших историков, именно у Абу-л-Махасина (a. Абу-л-Махасин-Ибн-Тагриберди — автор большой истории Египта. Часть ее, именно от начала до смерти фатимидского халифа ал-Муизза, издана T. G. J. Juynboll’ем в Лейдене в 1852-61.) +1412, и уже часто цитованного нами ал-Айни. У первого мы читаем под 377 годом (3 Мая 987 — 20 Апреля 988) следующее (b. Cod. Paris. Bibl. Nat. Supplem. ar. № 816, f. 63a: (арабская цитата).): [203]

«В этом году владетель Египта, ал-Азиз, снарядил несколько галер для набега на греков. И сгорели они и были разные люди заподозрены в (поджоге) их. Потом, после этого, прибыли послы греков морем к берегу Иерусалима (a. T. е. к тому прибрежному городу, который принадлежит к Иерусалимскому округу, в данном случае Яффа или Аскалон.), с подарками для ал-Азиза, и пришли в Каир, прося мира. И согласился на это ал-Азиз и поставил тяжелые условия, которые все были ими приняты. К ним (условиям) принадлежало, что они поклянутся, что отпустят всех находящихся в их государстве пленников (мусульманских) и чтобы в константинопольской мечети каждую пятницу (b. По пятницам, как известно, происходит у мусульман соборное богослужение, при чем произносится всегда молитва за халифа. Поминовение в этой молитве есть один из атрибутов верховной халифской власти.) поминалось имя ал-Азиза и чтобы ему доставлялись всякого рода греческие товары, которых он потребует. Потом он их отпустил, заключив перемирие на семь лет».

У второго, т. е. у ал-Айни, старшего современника Абу-л-Махасина, мы читаем под тем же 377 (987/88) годом, мелких известий за этот год:

«К ним (c. Рук. Аз музея л. 80b (арабская цитата).) (событиям 377 года) принадлежит и то, что прибыл посол от царя греков к ал-Азизу в Каир с подарками и деньгами для поддержания церкви [204] воскресенья (в Иерусалиме). И они (греки) заключили с ним (ал-Азизом) перемирие на тягостных условиях. И к ним принадлежало то, что не останется в странах греков ни одного пленника (из мусульман) и что в Константинополе будет в (соборной) молитве (по пятницам) поминаться имя его (ал-Азиза)».

Оба рассказа очевидно независимы друг от друга, но могут иметь один общий источник, сокращенный обоими авторами различно. Абу-л-Махасин имел под рукой многие ныне потерянные сочинения по истории Египта; см. предисловие Juynboll’ла I, p. 32-33, ал-Айни же, как мы уже видели, помимо разных изданных сочинений, каковы: Ибн-ал-Атир, ал-Макин, Ибн-Халликан, Абу-л-Феда и пр. пользуется также и многими неизданными, как-то Сибт-ибн-ал-Джузи, Нувейри, Бейбарсом и пр. Известия как того, так и другого, во всяком случае заслуживают внимания и не должны быть забракованы только потому, что авторы принадлежат к очень позднему, сравнительно, времени; ибо со стороны внутренней известие об отправлении Василием послов в Каир для заключения во что бы ни стало перемирия с фатимидским халифом, в 377 (987/88), является в высшей степени вероятным и понятным, особенно, если мы допустим, что оно было отправлено во второй половине 377, т. е. в начале 988, приблизительно в то же время, когда было отправлено посольство к русскому князю и когда был отправлен Таронит в Требизонд, чтобы организовать в тылу Фоки армию для отвлечения его от Константинополя. Целью посольства в Каир могло быть естественное желание обеспечить себя от набегов египетского флота, на что намекает Абу-л-Махасин, и может быть также желание предупредить союз Фоки с египтянами. Если у ал-Айни деньги привезенные послами представляются назначенными для поддержания или ремонта церкви Воскресенья в Иерусалиме, то это нисколько не мешает нашему толкованию настоящей цели посольства. Это могло быть то объяснение мотивов посольства, [205] которое принималось восточными христианами, или вообще не посвященными в тайны дипломатии лицами, ибо церковь Воскресенья действительно служила не раз предметом переговоров между греками и мусульманскими властелинами (a. См. напр. Wuestenfeld, Gesch. d. Fat-Chal. 224 и ал-Айни 1.с. л. 108b внизу, рассуждения одного из сановников Саладина, по поводу выраженного Саладином намерения разрушить церковь Воскресенья.). Но именно поэтому принятие «тяжелых» или «тягостных» условий халифа греческим послом будет недостаточно мотивированным, если не искать настоящей причины тому в том опасном положении, в котором находилась византийская империя в 987/988 году благодаря восстанию Фоки.

Что касается наконец до мечети в Константинополе, то ее существование весьма известно. Константин Багрянородный (b. De administr. imperio, p, 101-102 (боннского издания); см. ibid. прим. p. 321. Ср. W. Heyd, Geschichte des Levantehandels, Stuttgart 1879, 1, p. 59.) относит ее основание ко времени осады (c. О ней см. Weil, Gesch. d. Chal I, 565 и сл.) Константинополя (в 717 году) Масламой (сыном Абд-ал-малика), по требованию которого она была построена, «в царском претории» (d. О претории см. Du Cange, Constantinopolis Christ. Hb. II, p. 152.) (en tw basilikw praitwriw). Мокаддаси (кон. 10-го века) подтверждает слова Константина, как показывает следующее место из него: (e. Al-Mokaddasi, ed. de Goeje, p. 147.)

«Мы должны упомянуть о Константинополе, ибо в нем есть принадлежащий мусульманам дом, в котором они собираются и открыто исповедуют ислам (f. Это и есть именно мечеть.). И очень уже размножились разноречивые и лживые толки о нем и вообще о всем городе, его величине и зданиях. Поэтому я счел нужным изобразить все это для глаз и объяснить для умов. И упомяну я также о путях туда потому, что мусульманам это нужно знать, и они идут туда для обмена пленных, для посольств, для войны и [206] торговли. Знай, что Маслама, сын Абд-ал-мелика, когда воевал страны греков и вступал в этот город (a. Это конечно хвастовство, но все-таки самый факт постройки мечети в христианской столице по требованию мусульманского полководца показывает, что положение греков было тогда более опасно, чем дают понять византийские источники.), предложил собаке (т. е. царю) греков условие построить дом против его (царя) дворца, на ипподроме, чтобы в нем знатные и благородные мусульмане помещались, когда попадут в плен, и чтобы они таким образом находились под его защитой и покровительством. И согласился он на это и построил «дом палаты» (дар-ал-балат). Палата же (ал-балат) находится за ипподромом. Там делается (так называемая) «царская парча».

Этот «дом палаты», против дворца на ипподроме, назначенный для знатных пленных, конечно заключал в себе и мечеть (magisdion или magsidion), т. е. место для молитвы: во время Мокаддаси в этом «доме» мусульмане «открыто исповедовали ислам». Следовательно нет повода думать, что мечеть была заброшена до Константина Мономаха, как полагает Heyd, 1. с. В 987/88 г. в ней в молитве по пятницам должно было по смыслу заключенного договора поминаться имя фатимидского халифа. Этим император торжественно признал фатимидского халифа главою всего ислама, что имело для него большое значение. В 1049 или 1050 (441 гиджры) Константин Мономах в благодарность за оказанную ему Тогрульбеком Сельджукидом услугу, велел обновить мечеть в Константинополе и в молитве поминать имя Торгульбека. «Тогда», прибавляет Ибн-ал-Атир (b. Ibn-al-Athir IX, 381,1-2. Из него черпает Abulfeda, ed. Reiske-Adler III, 131. Абу-л-фарадж, 1. с. p. 248 относит это к 442 г и прибавляет, что император велел украсить мечеть лампадами, пригласить мусульманских проповедников и назначить им жалованье. Ср. еще Weil, l c. III, 88-89, и Saint-Martin, Mem. sur l’Arm. II, 217.): «все люди [207] покорились ему (Тогрульбеку) и возросла и утвердилась и укрепилась его власть».

В Августе или Сент. 1189 (Реджебе 585) вернулось к Саладину посольство, посланное им в Константинополь для заключения союза против «царя аламанов», Фридриха Барбароссы. Вместе с послом Саладин отправил хатиба (проповедника), кафедру и несколько чтецов корана и муэззинов. День их вступления в Константинополь был (по словам посла) памятным для Константинополя днем. Проповедник взошел на кафедру, в присутствии большего числа купцов-мусульман, живших в Константинополе, и произнес молитву за аббасидского халифа (a. Ал-Айни, 1. с. л. 534а (вероятно по Сибт-ибн-ал-Джузи): (арабская цитата). Затем следует рассказ o прибытии греческого посла с письмом от Исаака Ангела, о чем см Lebeau, ed. Saint-Martin XVI, 417 и Rohricht, Beitrage etc. I, 167 и прим. 241.). Ср. греческие известия у Du-Cange, Constantinop. Christ. lib. II, 164..

Раздел “Владимир I”

1. По чтению В. «был провозглашен», что едва ли не лучше, так как при деийтвит. залоге следовало бы ожидать скорее ***, как и стоит у ал-Макина, стр. 251, чем ***.
2. Число только в А. — Ал-Макин дает только мусульманскую дату, не указывая числа месяца и дня недели, и пишет Джумады II вм. Джумады I. — 14-ое Сентября 987 действительно приходится в середу. По Кедрину, II, 438,15 это происходило 15 Августа.
3. Дорилея. В тексте — Д-р-у(о)-ли-а ***. Якут (Geogr. Worterb. II, 571) предписывает произношение *** Дараулийа, руководствуясь очевидно только приводимым им же стихом Абу Теммама, в котором такое произношение требуется размером. Дорилея, Dorulaion лежала в северной Фригии и отожествляется с нынешним Эскишехром. — Хрисополь в наших списках передается м. пр. весьма удачно через ‘х-р-су(о)-б-ли. Принимая во внимание, что 14 Сентября Фока объявил себя царем, и что это, по греческим известиям, происходило в Каппадокии, нужно будет время прибытия его войск к Хрисополю отнести приблизительно к концу 987 года.
4. Ниже (стр. 63,21) он назван «кривошейным» ***. — Фока отправляет со своим сыном конечно и отряд войск и тут показания Яхъи и Асохика дополняют и разъясняют друг друга самым замечательным образом. У армянского историка (a. Перев. Эмина, стр. 179.) Варда после поражения Дельфинаса [208] (т. е. после битвы при Хрисополе, где впервые участвуют присланные Владимиром войска), относимого им к 437 году (нач. 24 Map. 988), вдруг отпускает от себя иверийские войска, что кажется на первый взгляд весьма странным. Но оно станет вполне понятным, если иметь в виду известие Яхъи о поручении данном Тарониту. Последний был, правда, разбит, но все-таки благодаря этой весьма ловко задуманной экспедиции часть войск Фоки была отвлечена и его силы таким образом раздроблены. Самое отправление Таронита состоялось вероятно почти одновременно с посольством к Владимиру.
5. Под Давидом, царем Грузии, владетелем города ал-Тай разумеется без сомнения Давид, куропалат таикский, уже прежде помогавший Фоке. Слова «владетель города ал-Тай» только в одном списке А. Что ал-Тай здесь назван «городом», а не областью или страной — ошибка уже самого автора, тем более впрочем простительная, что другим арабам это имя было и осталось совершенно неизвестным. В другом месте (стр. 27,3) сказано более правильно: «владетель ал-Т-й’а». Опущению в списке В. всего титула могло содействовать то обстоятельство, что начертание *** «ал-Т-й» ни чем не разнится от *** «ал-лети», т. е. ж. р. относительного местоимения «который». Неученый, но с критическими наклонностями переписчик, видя слово город (а. Слово город по ар. женского рода.) и за ним знакомое ему относительное местоимение, однако без принадлежащего к нему относительного предложения подумал, что фраза в таком виде не имеет смысла (что совершенно верно) и потому принял словечко «ал-лети» и слово «город» за случайную вставку и счел нужным их совсем выбросить. — В примечании 17-м к ар. тексту стр. *** я предлагаю читать *** (т. е. Ани) вм. ***. Из только что сказанного ясно, что это примечание должно быть уничтожено. [209]
6. О Халидиате см. выше прим. 12, где сказано также о двух сыновьях Бакрата.
7. Это предписание Фоки о мерах против возможной «хитрости» со стороны Агапия чрезвычайно любопытно. Оно, как видно из хода рассказа, относится к тому времени, когда войска Фоки уже потерпели первое решительное поражение при Хрисополе. Весть о нем и о прибытии сильного русского отряда поколебала веру Агапия в победу Фоки и вот он начинает подумывать о том, как бы себя очистить пред Василием, для какой цели лучшим средством было конечно поднять антиохийцев против Льва Фоки и этим доказать императору, что только необходимость заставила его (Агапия) временно признать императором бунтовщика Варду Фоку. Но на этот раз хитрая комбинация честолюбивого патриарха не удалась. Слишком хорошо изучил его характер Фока; понял его и сам император — даже изгнание его из Антиохии Львом Фокой не оправдала его в глазах Василия — и дело кончилось ссылкою и затем вынужденным отречением от патриаршего престола, услащенным впрочем хорошей пенсией. См. стр. 26,14 и 33,25.
8. Дата только в А. — Восьмое Марта 989 приходится в пятницу и соответствует 27-му Зу-л-Ка’де 378, не 23-му. Но если принять тут в тексте самое обыкновенное смешение *** с ***, и *** с ***, то мы получим 2-е Марта, и 21-е Зу-л-Ка’ды, вполне соответствующие друг другу. 2-е Марта 989 приходится в субботу.
9. В А-б-д-в-а или А-б-д-у текста не трудно узнать Абидос.
10. Христианская дата только в А.