Осенью 1898 года царская семья объявила о третей беременности императрицы. Как и предыдущие два раза, беременность протекала сложно – Александра передвигалась в инвалидном кресле из-за боли в ногах и спине, несколько раз падала в обморок.
На лето Романовы уезжали в Петергоф на Александровскую дачу. Там 14 (26) июня 1899 года родилась Мария. Николай II записал в дневнике:
«Счастливый день: Господь даровал нам третью дочь — Марию, которая родилась в 12:10 благополучно! Ночью Аликс почти не спала, к утру боли стали сильнее. Слава Богу, что всё окончилось довольно скоро! Весь день моя душка чувствовала себя хорошо и сама кормила детку.»
Для народа и придворных новость о рождении третьей дочери подряд стала причиной для разочарования и пересудов, приближённые и друзья в свою очередь, были рады благополучному завершению беременности. Девочка родилась крепкой и здоровой, роды проходили тяжело, несколько раз врачи опасались за жизнь матери и малышки. Княгиня Ксения Александровна описала событие так:
«Какое счастье, что всё кончилось благополучно, все волнения и ожидания наконец позади, притом жаль, что родился не сын. Бедная Аликс! Но мы рады всё равно — какая к тому важность — мальчик или девочка.»
Пышные крестины для маленькой царевны
Через две недели в Петергофской церкви цесаревну Марию крестили. На церемонии присутствовала вдовствующая императрица Мария Фёдоровна (супруга Александра III), княгини Елизавета и Александра, Георг принц Греции и Генрих принц Пруссии, посланники из других стран и 500 фрейлин императрицы. Маргарита Игер – няня царских детей, недавно приехавшая из Англии, в воспоминаниях рассказывала о пышности церемонии крещения. Приложив немало усилий женщина, не понимавшая русского языка, наконец, пробилась в забитую людьми церковь и стала свидетельницей спора между церковниками о температуре воды в купели.
«Я отвечала ему по-французски и по-английски, но похоже, он ничего не понял. Тогда я на пальцах показала ему количество градусов и толпа взволнованных и заинтригованных священнослужителей принялись готовить купель для малышки. Наконец появились и приглашённые, — послы и их жены, все одетые по моде своих дворов. Маленькая китаянка выглядела особенно миловидно и броско, на ней было роскошное голубое кимоно, украшенное вышивкой, и маленькая голубая шляпка, над одним ухом был прикреплён красный цветок, над другим — белый. Римско-католическую церковь представлял здесь кардинал в красной шляпе и сутане, а глава Российской лютеранской общины был одет в чёрную рясу с гофрированным воротником. Дело в том, что поляки большей частью исповедуют католицизм, а финны принадлежат к лютеранской или реформатской церквям. <…> Дагмар и молодую императрицу сопровождали пятьсот молодых девушек, т. н. «demoiselles d`honneur». Эти юные девушки в торжественных случаях, подобных этому, всегда одеваются одинаково — в алые, расшитые золотом, бархатные платья со шлейфом, с нижними юбками из белого сатина; в то время как дамы более старшего возраста, «les dames de la cour» одели тёмно-зелёные с золотом платья.»
Согласно церковным правилам, матери и отцу не следовало присутствовать на церемонии крещения, потому Николай II возложил орден Святой Анны I степени на малышку и вместе с императрицей Александрой Фёдоровной покинул церковь. Марию крестили в той же простой рубашонке, что и Николая, примечательно, что после церемонии вещица пропала и так и не была найдена. Девочке срезали прядь волос, закатали в воск и бросили в купель – восковой шарик утонул, что было доброй приметой.
Мария «Машка» Николаевна
В раннем детстве девочка была очень привязана к отцу. Мария часто сбегала из детской и с радостным воплем «хочу к папа́!» отправлялась на поиски Николая. Цесаревна была проста в обращении и очень добра. Очень любила животных, завела в качестве питомца сиамского кота, а позже – белую мышь. Девочка росла весёлой и подвижной, любила танцы и теннис, много времени проводила с сестрой Анастасией. Во время прогулок общалась с дворцовой прислугой и солдатами из охраны.
Генерал М. Дитерихс вспоминал:
«Великая княжна Мария Николаевна была самая красивая, типично русская, добродушная, весёлая, с ровным характером, приветливая девушка. Она умела и любила поговорить с каждым, в особенности с простым человеком. Во время прогулок в парке вечно она, бывало, заводила разговоры с солдатами охраны, расспрашивала их и прекрасно помнила, у кого как звать жену, сколько ребятишек, сколько земли и т. п. У неё находилось всегда много общих тем для бесед с ними. За свою простоту она получила в семье кличку «Машка»; так звали её сёстры и цесаревич Алексей Николаевич».
Придворные отмечали схожесть Марии с Александром III, как дед, девочка отличалась физической силой и была достаточно крепкого сложения. Часто Маша носила на руках брата Алексея, когда тот из-за слабости не мог выйти на прогулку или перейти в другую комнату. Мальчик кричал: «Машка, неси меня!», и девочка с характерной для неё заботой, всегда отзывалась на просьбу брата. Цесаревна по натуре своей очень любила детей, однажды она призналась няне, что мечтает выйти замуж за простого солдата и завести минимум 20 детей.
Воспитание детей в царской семье
Мария жила в одной комнате с Анастасией. Девочки были очень близки, много времени проводили вместе, Мария часто поддавалась на уговоры Анастасии и участвовала в шалостях, придуманных младшей сестрой. Мария увлеклась теннисом под влиянием Анастасии. Когда девочки играли в комнате, часто сбивали всё, что повешено на стенах. Баловницы любили завести граммофон на всю громкость и от души веселиться – прыгать, танцевать и смеяться. Такое времяпрепровождение не находило одобрения у императрицы: прямо под комнатой «маленькой пары» находилась приёмная Александры – громкая музыка, топот и грохот мешали ей заниматься делами, потому строгая мать нередко отправляла фрейлину утихомирить расшалившихся девочек.
Цесаревна Мария была очень добродушной и простой девочкой – она обо всём говорила прямо, не таила обид, не затевала ссор, тонко чувствовала чужое горе и всегда старалась помочь. Сёстры часто пользовались сердечностью Марии. Например, по просьбе Ольги, в 1910 году Мария написала матери письмо, в котором просила выделить для сестры отдельную комнату и удлинить платье. На тот момент Ольге было 14 лет, длинное платье было атрибутом совершеннолетия и полагалось не ранее, чем с 16 лет. Об отдельной комнате речи не шло изначально. Когда Алике спрашивала девочек о письме, Мария взяла всю ответственность на себя, признав идею написать письмо своей инициативой.
В воспоминаниях няни сестёр, Маргариты Игер, описан случай, когда Мария умыкнула несколько ванильных булочек, которые так любила, с родительского чайного стола. Александра хотела строго наказать баловницу, приказав уложить её спать раньше обычного, но Николай возразил: «Я боялся, что у неё скоро вырастут крылья, как у ангела! Я очень сильно рад увидеть, что она человеческий ребёнок».
Александра Фёдоровна воспитывала детей по-английски скромно и аскетично. Сестёр поселили парами: «большая пара» – Ольга и Татьяна, «маленькая пара» – Мария и Анастасия. Стены в комнатах были серого цвета, потолки расписаны бабочками. Из украшений – иконы и фотографии. Сёстры очень любили фотографироваться, потому сохранилось немало снимков царской семьи, в особенности с летнего отдыха в Ливадии. По традиции, берущей начало с Екатерины II, девочки спали на складных армейских кроватях почти без подушек, под толстыми синими одеялами с монограммами. Девочки самостоятельно перемещали кровати по своему усмотрению, в зависимости от погоды и времени года: летом придвигали их ближе к окнам, зимой переносили в комнату брата к новогодней ёлке. Для хранения личных вещей каждой из сестёр полагалась тумбочка.
По традициям дома Романовых, на совершеннолетие каждая княжна получала в подарок 2 колье – жемчужное и бриллиантовое. Аликс сочла такие подарки слишком расточительными, потому решила дарить каждой из сестёр по одной жемчужине и одному бриллианту два раза в год – на день Рождения и именины. Таким образом к 16-и годам каждая из девочек получила бы два полноценных колье из 32-х камней, собранных с рождения.
По настоянию матери все дети царской семьи подчинялись строгому расписанию. Императрица следила за питанием детей, не позволяла пропускать приёмы пищи: завтрак в 9 утра, второй завтрак в 12 или 12:30 (по воскресеньям), 5-часовой чай и общий ужин в 8 вечера. С 8-и лет дети начинали посещать уроки: чтение, каллиграфия, арифметика, закон божий. Чуть позже добавлялись русский, английский, немецкий и французский языки, танцы, игра на рояле, придворный этикет и пр.
Всегда маленькая Мария
Первая влюблённость случилась у княжны в возрасте 11 лет, по словам Александры, объект нежных чувств видел в Марии «лишь маленькую сестренку», больше сведений о нём не сохранилось, даже имени. Цесаревну Марию все считали ребёнком, как бы взросло она ни выглядела и как бы разумно себя ни вела. Софья Яковлевна Офросимова, фрейлина императрицы писала о княжне Марии:
«Её смело можно назвать русской красавицей. Высокая, полная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице, она особенно мила русскому сердцу. Смотришь на неё и невольно представляешь её одетой в русский боярский сарафан; вокруг её рук чудятся белоснежные кисейные рукава, на высоко вздымающейся груди — самоцветные камни, а над высоким белым челом — кокошник с самокатным жемчугом. Её глаза освещают всё лицо особенным, лучистым блеском; они… по временам кажутся чёрными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец её нежных щёк. Она весела и жива, но ещё не проснулась для жизни; в ней, верно, таятся необъятные силы настоящей русской женщины.»
В 14 лет Мария познакомилась с офицером Николаем Деменковым. Молодой человек был из дворянского рода, мужчины которого всегда связывали свою жизнь с флотом. В 25 лет Деменков закончил Морской корпус, поступил на службу в Черноморский флотский экипаж, даже ходил в заграничное плаванье. В 1913 году стал флаг-офицером в минной дивизии, в июле того же года его дивизион прибыл в Ливадию для охраны царской семьи. Возлюбленный княжны командовал дежурными катерами, которые следили за безопасностью всех членов семьи Романовых на отдыхе. Из воспоминаний мичмана Деменкова о прибытии на палубу царской яхты «Штандарт»:
«Когда я сошел с трапа, я увидел следующую картину, которую никогда не смогу забыть… Великие княжны, заливаясь веселым смехом, играли в одну из обычных своих игр с офицерами яхты. … Не успел я оправиться от смущения и приложить руку к головному убору для поклона, как вдруг игра была на несколько мгновений прервана, — заметившие меня великие княжны сердечно и ласково меня приветствовали. Трогательной, задушевной простотой веяло от этих приветствий… Впоследствии судьбе угодно было предоставить мне счастье не раз быть свидетелем этой чарующей непосредственной простоты — одной из характернейших черт государевых детей».
Николай II поощрял общение детей с моряками: девочки не раз поднимались на катер охраны, раздавали леденцы офицерам; наследнику позволяли в шутку покомандовать катером; сам Николай частенько захаживал в гости к офицерам, то и дело придумывая себе новые развлечения. Деменков не зря понравился Марии – молодой человек не боялся трудностей, был способен на нестандартные решения и всегда смело брался за дело. Так однажды, когда император задумал прогулку в Алушту на миноносце, весь экипаж переживал о сервировке царского обеда: все хлопоты были поручены Деменкову – знатоку этикета и гурману. Однако усилия были напрасны и государь запросил простой обед с пивом. Пива на борту не оказалось и Деменков переправил напиток в пакете для секретных документов с другого судна.
После летнего отдыха Деменков был командирован в Сводный полк для дальнейшей охраны царских детей. Однажды во время игры в теннис у офицера оторвалась пуговица на воротнике:
«Ее высочество великая княжна Мария Николаевна, заметив мое невольное смущение, со свойственной всей царской семье чарующей простотой соизволила подойти ко мне и предложить воспользоваться ее платком, который, как сейчас помню, был белого цвета с синей каймой и соответствовал бело-синим платьям их высочеств в тот день. Обвязав это платок бантом вокруг моей шеи, ее высочество соизволила тотчас же обратить на это внимание государя императора».
Симпатия между молодым человеком и княжной была взаимной и все приближённые об этом знали. Девочка даже подошла к Николаю II с просьбой одобрить эти отношения, после чего подписывала свои письма отцу не иначе, как «госпожа Деменкова». Отец отвечал:
«Рад за тебя, что Н. Д. остался в Царском Селе, но этим он потерял свою службу на “Работнике”».
Сёстры шутили над увлечением княжны, называли Деменкова «толстым»:
«Мария была в восторге, потому что когда мы уезжали из церкви, то там стоял толстый Деменьков», — писала Анастасия;
«Мари, конечно, радуется, как мопс», —Ольга.
У фрейлины Анны Вырубовой часто устраивали чаепития. Помимо самой фрейлины, императрицы и цесаревен, на чай приглашались молодые офицеры по выбору девочек. Деменкова приглашали почти всегда. Из писем Александры Фёдоровны Николаю II:
«все пойдут к Ане, у которой будут 2 казака и друг Марии»;
«там было двое раненых приятелей детей и Мариин толстяк»
«Приехали туда Равтопуло, Шведов, Юзик, Золотарев и, конечно, Деменков»;
сёстрам тоже нравилась компания офицера:
«Николай Дмитриевич был очень смешной, он распоряжался всеми играми, а под конец рассказал 2 анекдота».
Царская рубашка для морского офицера
Николай II с одобрением относился к общению Марии и Деменкова, несмотря на то, что не рассматривал молодого человека в качестве зятя. По его мнению, цесаревна была совсем ещё ребёнком, и говорить о её замужестве было рано, независимо от кандидата в женихи. Так румынский принц Кароль после отказа Ольги, предложил Николаю взять в жёны Марию, на что получил отказ императора из-за юного возраста княжны.
Во время Первой мировой войны «маленькая пара» помогала раненым в госпитале. Старшие сёстры ассистировали на операциях и сами делали перевязки, младшим же было поручено ухаживать за детьми. Мария проявляла участие к раненым – часто приходила их навестить, спрашивала о родных и семьях, утешала и успокаивала. Тесное общение Марии с Деменковым прекратилось в 1916 году, когда офицер вернулся в море на службу. 9 марта устроили проводы, офицеры Сводного полка гуляли до утра, это была последняя встречи княжны и её возлюбленного. Цесаревна написала отцу:
«С тех пор я его больше не видела, да и не надеюсь больше… Я с ним говорила по телефону. Он страшно радовался ехать. Помнишь, я ему рубашку шила, ну, я его спросила, и он сказал, что она ему совсем хороша».
По мере возможностей молодые люди переписывались, офицер присылал Марии фотографии, поздравлял с праздниками – Мария делилась новостями с отцом и домочадцами. Девушка продолжала писать ему даже из Тобольска, в последней открытке Мария написала:
«Сердечно поздравляю с днем ангела и желаю Вам всего хорошего в жизни. Очень грустно, что столько времени о Вас не слыхали. Как поживаете? Это наш дом. Комнаты аппетитные и светлые. Наши окна выходят на эту улицу (Свобода). От будки до маленького забора сделана решетка, где мы гуляем. Особенно часто сидим на балконе. Вспоминаем веселое время, игры и Ивана. Что поделываете? Кланяйтесь всем, кто помнит. Шлем горячий привет. Храни Вас Бог. М.» 22 ноября 1917 года.
Николай Деменков прожил долгую и счастливую жизнь в иммиграции. Его запомнили, как человека весёлого и бойкого. Жизнь его была полна ярких моментов и триумфов, несмотря на то, что семьёй он так и не обзавёлся. Деменков умер 5 ноября 1950 года в Париже. Рубашку, сшитую Марией, Николай Деменков передал музею.
Подследние дни и смерть
Во время февральского вооружённого восстания в 1917 году Мария вместе с царицей Александрой вышла к охранявшим их солдатам:
«Царица и её дочь переходили от одной шеренги к другой, ободряя солдат, забыв о смертельной опасности, которой подвергались», – вспоминала фрейлина Анна Вырубова.
Девушка никогда не пасовала перед опасностью и не терпела грубости. Ольга и Татьяна чуть не в обморок падали от скабрезностей красноармейцев, охранявших дом Ипатьева – Мария же строго отчитывала обидчиков, её смелость вызвала их уважение. Одного из охранников (Ивана Скороходова) царевна учила музыке. 19-летнюю девушку, казалось, вовсе не пугало текущее положение царской семьи и столь резкая перемена в их жизни.
“Мы всегда радуемся, когда нас пускают в церковь, – сообщала подруге весной 1918 года. – Но ужасно грустно, что нам ни разу не удалось приложиться к мощам св. Иоанна Тобольского”.
Мария погибла со всей семьёй 17 июля 1918 года.
(17 оценок, среднее: 4,94 из 5)
Загрузка...
